«В 2007 году, когда я учился в шестом классе, ни я, ни окружающие меня люди не были настоящими эмо. Мы рассматривали это как модное увлечение, выраженное через внешнюю атрибутику.»
Верни мне мой 2007! Ну, или нет
Не так давно мы были охвачены черно-белыми днями, наблюдая, как горит сентябрь. И вот — 2017 год подходит к концу. В последние месяцы ностальгические чувства все больше охватывают музыкальные и субкультурные сообщества. Это вызывает вопрос: с чем это связано и что принес 2007 год в жизнь российской молодежи? Давайте рассмотрим этот вопрос более подробно.
2007 год стал годом субкультурного пробуждения, «яркой вспышки», расцвета нового, творческого поколения в России: возникло движение эмо, значительно выросли сцены металл и альтернативного рока, появилась новая волна панк-рока. Этот период ознаменовался резким увеличением интереса к различным музыкальным стилям и субкультурам среди молодежи.
На этот год пришлись изменения, связанные с доступом к интернету — россияне ощутили на себе всю силу информационной революции, так как сеть стала доступна практически каждому. Это открыло новые горизонты для молодежи, позволив им свободно обмениваться идеями, музыкой и создавать сообщества по интересам.
Андеграундные и авангардные музыкальные жанры начали распространяться, что дало возможность молодым людям, которые раньше были изолированы в своих городах, встретить единомышленников, сформировать группы и организовать новые движения. Так родилась целая субкультура эмо, которая, как вы можете предположить, вызвала реакцию со стороны других субкультур.
Отель «Токио»
Кто такие ЭМО?
В сознании многих эмо остаются странными существами, модно одетыми в полосатые и клетчатые узоры, которые проявляют неконтролируемые эмоции и носят огромные чёлки. Принято считать, что они обязаны носить черное и розовое, скрывать рюкзаки под бейджами и демонстрировать порезы на запястьях.
На самом деле, так называемые Tru-Emo представляли собой стабильную субкультуру, корни которой уходят в американский хардкор 80-х годов. Идеология этой субкультуры основывалась на молодежном протесте, убежденности в необходимости веганства и концепции стрит-эйдж — сложной системе отрицания алкоголя, наркотиков и других допингов.
Как и в любой другой субкультуре, в эмо-сцене постоянно проверялась «подлинность». Если вы считаете себя частью этой культуры, вы должны знать ее истоки и слушать правильную музыку, включая эмоциональный хардкор. Если нет — значит, вы всего лишь позер, не более того.
Черно-розовая одежда, черная подводка для глаз, длинные крашеные пряди, клетчатые брюки, коллекции значков, а также шутки о половой принадлежности вокалиста группы Tokio Hotel — все это атрибуты эмо. Они не первые и не последние, кто поражает публику своей нестандартной внешностью и иным взглядом на жизнь. Существуют готы, панки, киберпанки, постпанки, гранжеры, металхеды, скинхеды, ролевики и многие другие. Но сейчас давайте вернемся к теме эмо.
Почему так много людей стремится вернуть свой 2007 год? Можно ли назвать этот период вехой первого десятилетия 2000-х годов, значимой для творческих сообществ?
Прошло десять лет. Но что можно сказать об этих десяти годах? Были ли какие-то позитивные события в отечественной музыкальной и субкультурной жизни? Давайте посмотрим правде в глаза — таких явлений больше не наблюдается.
«Феномен 2007» объяснить вполне реально.
Давайте сначала вспомним, с чем было связано начало нового века: падение «железного занавеса» в начале 90-х годов означало начало поиска новых возможностей. Подобно тому, как ребёнок делает первые шаги, молодежь стала учиться не стесняться себя и своих желаний, которые ранее подавлялись установленными «сверху» ограничениями. Примерно через 15 лет произошел творческий «запой» широкой русской души.
Как известно, на каждое действие есть своя реакция: молодежь, не выросшая на советской пропаганде, но слышавшая о ней со страшными историями от родителей, с жадностью воспринимала новые веяния. Улицы, музыкальные магазины и даже сердца были наполнены осознанием того, что каждый имеет право быть не таким, как все. Каждый имел право быть другим.
Это было восстание. Против социального и межличностного стиля жизни, который сложился за многие года, против табу на определенные темы, против ограничений старших поколений.
Во-вторых, вскоре после этого появились гибриды — смеси двух или более похожих или совершенно разных стилей. Я имею в виду не только субкультуры, одежду и музыку, но и поведение, которое с ними неразрывно связано. Таким образом, на плодородной почве жажды самовыражения выросло разнообразие взглядов на жизнь. Стоит отметить, что практически все субкультуры так или иначе касаются темы смерти. Почему? Это была естественная возможность для молодежи того времени понять жизнь с обеих сторон — и светлой, и темной. Родители не могли дать четкого ответа о том, что там, по ту сторону жизни; в Советском Союзе этому не учили.
Каждая субкультура имела свою идеологию, жизненные принципы, источники вдохновения и образцы для подражания. В тот период столкновение двух или более культур считалось нормой — если принципы сильно отличались, молодежь боролась за свои идеи любыми доступными способами.
Это были невероятные уроки: молодежь училась отстаивать своё мнение. Я верю, что разнообразие субкультур кардинальным образом изменило наше мышление. В настоящее время существует множество творческих людей, которые создают удивительные вещи, при этом не теряя своего «Я». Богатство нетипичных культур научило нас тому, что неважно, кто ты — панк или металхед. Главное — не отказываться от своих слов и понимать, что все люди разные.
Я говорю о поколении эмо — о мальчиках и девочках, которые выросли и теперь с ностальгией шутят: «Верните мои 2007-е». Эта фраза стала референсом для целого движения в России — от столицы до самых отдаленных уголков, где молодежь могла так же «зарядить» свою внешность.
Дарья Масловская, 22 года
Я случайно «затянулась» в эту субкультуру три года назад. В то время мой бизнес не оказывал на меня серьезного влияния, и я не могу сказать, что стала готом в одночасье. Сначала меня привлекала одежда и стиль. С годами я начала понимать идеи готической субкультуры и сама начала разделять их взгляды. Этот стиль всегда привлекал меня — с самого детства. Что касается одежды, то мне нравятся классические готические и викторианские стили. На самом деле, они довольно далеки от готической философии, ведь от гота всегда ждут чего-то темного, мрачного и мистического. Посещение кладбищ также стало частью готического мифа. На самом деле, готы — это самые обычные люди, которые могут плакать, смеяться и переживать, как все. Они не поклоняются Сатане (ну, может быть, немного) и не едят младенцев. Вспоминаю, как в школе, когда я драпировалась в черное и носила множество серег, меня постоянно вызывали к директору, а учителя порой снимали с меня серьги в туалете. Я, конечно, защищалась и могла даже чуть было не дать сдачи обидчикам, но когда я изучала право, мне пришлось одеваться попроще: на работе, где я работаю телефонным оператором, я ношу ботинки, брюки и белую рубашку. Так что, конечно, готы — нормальные люди, и я призываю каждого, не боясь вступать с ними в контакт.
История
Эмо, как и готы, пришли из мира музыки. По сути, и эмо-кор, и готик-рок произошли от панк-рока, и у этих субкультур много общего, но между ними существует явная антиэкстремальная ненависть. Основное отличие между эмо и готами заключается в том, что первые страдают от самоненависти, а вторые, как истинные нигилисты, кидаются презрением на окружающий мир. Эмо романтичны, их мучают проблемы с безответной любовью, и как вы можете представить, они крайне эмоциональны. На этом фоне черный и розовый цвета становятся основными в их гардеробе: черный символизирует одиночество и отверженность, в то время как розовый — это редкие проблески радости и счастья. Эмо были теми, кто слушал Tokio Hotel и других исполнителей. В 2007 году эмо была среди самых популярных субкультур, и российские власти даже пытались бороться с ней: 2 июня 2008 года в Государственной Думе состоялись парламентские слушания, в ходе которых депутаты предложили всеми силами бороться с эмо и готами, полагая, что это может привести к детским самоубийствам.
Мировоззрение: страдать от безответной любви, вечной печали и одиночества.
Влад Кузевой, 25 лет
Я стал эмо шесть лет назад, потому что всегда знал, что отличаюсь от окружающих. Я плыву по другому течению. Все думают, что эмо — это те, кто плачет и режет руки, но на самом деле это не так. Мы просто очень эмоциональны и не стыдимся этого (хотя и не проявляем на публике — мы предпочитаем вложить все силы в наше выражение). Сейчас я учусь на филологическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета и одеваюсь, как хочу. Меня совершенно не волнует, если кому-то не нравятся мои клетчатые шнурки или толстовки, потому что в течение всех этих лет люди вокруг меня не могли закрыть глаза на сильные субкультуры и постоянно оскорбляли нас. Обычно это выражается в фразах вроде: «Но я уже привык и даже не обращаю внимания на шутки одноклассников».
Visual Key
В буквальном смысле Visual Key означает «визуальный стиль». Эта субкультура возникла в Японии в начале 90-х годов, когда местный панк-рок пересекся с глэм-роком и металлом. Для этого движения была характерна андрогинность: мужчины в длинных волосах, париках и с ярким макияжем. В России эта субкультура развивалась на фоне популярности аниме и манги — японских мультфильмов и комиксов, где почти все персонажи имеют андрогинные черты.
Павел Иванов, 23 года
Я считаю, что трудно найти человека, который не смотрел аниме примерно 10 лет назад, когда учился в пятом или десятом классе. У меня на полке до сих пор стоят 40 манг о школьницах, геях в Токио и моя любимая «Touching Complex» о девочке росомахе и ее маленьком парне. Кстати, благодаря этим комиксам я научился рисовать, потому что в конце каждой книги находились инструкции по самообучению. Вся эта японская культура запала мне в голову, и я пошел дальше — записался на курсы японского языка, начал слушать японский рок и носить эксцентричные прически. Но я все же решил не красить волосы, поскольку это было бы слишком броско. Даже мой ярко-красный ирокез привлекал слишком много внимания. Затем это постепенно стало немодным, и я постригся под «нормальную» стрижку, съездил в Японию и научился ценить другие аспекты их культуры. Остались только отличные навыки рисования и знание языков. В настоящее время я изучаю журналистику, изучаю японский факультет и знакомлюсь с японскими журналами. Это был замечательный опыт, и я благодарен за то, что на протяжении длительного времени увлекался их культурой.
Скинхеды
Скинхеды — это группировки, о которых многие знают, скандирующие «Россия — русским» и «Москва — москвичам». Ранние скинхеды, к слову, не были расистами. Среди них были даже чернокожие, которые объединялись против буржуазии. Однако со второй волной скинхедов появились нацисты. В России данная субкультура была наиболее активна в период с 2007 по 2009 год. Исходно скинхеды ограничивались драками, но вскоре начали убивать «иностранцев», как они их называли. В данном контексте использовалось огнестрельное оружие. Например, в 2009 году 71 человек был убит, а 441 человек был ранен. В это время российское правительство серьезно занялось проблемой и начало борьбу с местными нацистами. Уровень жестокости снизился, однако московских скинхедов все еще можно встретить в центре города, к примеру, на Пушкинской улице.
Мировоззрение: «Россия для русских».
«Регбист», 30 лет
Суть скинхедов можно лучше всего передать через песню «Жизнь на окраине Москвы»: белые фургоны, драки за честь любимой команды, острые пряжки, фашистская символика на рукавах и тяжелые ботинки, которые служили местью для тех, кто вставал у них на пути. Мы образовали братство из более чем 300 человек, которые боролись за чистоту и порядок в своем городе. Но это не мешает мне быть художником — я снимаю короткометражный фильм о моде. Я не ношу свои ботинки на повседневной основе — предпочитаю кроссовки Kenzo, но все равно считаю, что лучший учитель «чистоты» — это сколоты зубы на асфальте.
Я говорю о поколении эмо — это мальчики и девочки, которые с ностальгией начинают шутить: «Верните мне мои 2007-е». Эта фраза стала референсом для целого движения в России — от столицы до самых отдаленных уголков, где молодежь смогла так же «передать» свою идентичность.
Версия 1: все сбежали в сеть
Молодежь склонна думать, что причина заключается в взаимодействии с интернетом. До недавнего времени молодым людям необходимо было физически искать единомышленников и определять свою идентичность. Сейчас подобная необходимость отпала — существуют различные онлайн-платформы для обмена мнениями и идеями. Это позволяет всем оставаться на связи и находить друзей по интересам, независимо от географического положения. […] […] […] […] […]
[…] […]
Версия 2: не против чего воевать
[…] […] […] […]
[…] […] […]
Представим себе Россию времен «развитого социализма» и «конструктивного коммунизма» в качестве родителя. Этот родитель точно знает, чего нужно его детям, и строго придерживается ценностей и идей, требуемых временем.
Представим различные субкультуры как детей. Дети протестуют, как им и положено. Идеологически сомнительные предложения: Хиппи, рок, панк и прочее непрекращаются. Дети могут выбирать различные формы для выражения своей реакции протеста.
Выбор альтернативной идеологии зависит от темперамента, степени агрессивности и психического состояния каждого отдельного молодого человека.
Родители наказывают и запрещают, а дети убегают из «дома», вполне уверенно отказываясь следовать установленным правилам, однако, в конечном счете ситуация меняется.
Но потом случилось то, что должно было произойти. Перестройка ударила по России. Идеология унитарного государства уступила место абсолютной демократии и плюрализму. Этот процесс сопровождался бурным ростом самых агрессивных и провокационных субкультур. Их характеристики становились все более выразительными, тем не менее, они стали менее идеологичными и менее ценностно-ориентированными одновременно. Это довольно понятно. Первые признаки кипения создают соли.
На данный момент автор не обнаруживает прогресса в создании родителями государства новой системы общечеловеческих ценностей. Следовательно, молодежи просто не за что бороться или жаловаться. Эффективность Русской Православной Церкви как единого собирательного центра ценностей для молодежи также под вопросом, поскольку православие не смогло создать единую систему ценностей для нации.
Движение пастафарианцев, возникшее в результате попытки возродить духовные ценности, пока еще не классифицируется как полноценная субкультура.
Да, некоторые молодые граждане все еще пытаются выразить себя, позволяя так называемым «юношеским реакциям» находить свое отражение в дредах всех цветов радуги и серьгах в самых неожиданных местах на теле. Однако эти проявления являются несколько разрозненными и лишенными ясной цели. Даже привлечение внимания к себе через подобные методы стало затруднительным.
Автор не спешит предсказывать судьбу субкультур даже в своем родном Санкт-Петербурге, не говоря уже о России в целом.
Однако, это все еще остается интригующим. Предполагается, что интернет предоставит молодым людям все больше возможностей адаптироваться и социализироваться в реальной взрослой жизни. Не исключено, что те, кто раньше был хиппи, могут снова искать уюта в обществе. Посмотрим, какие возможности это откроет.
Но это еще интереснее. Однако предполагается, что интернет будет предоставлять молодым людям все больше возможностей для адаптации и общения в реальной взрослой жизни. Или, возможно, станет способом убежать от реальности — и быть искушенным нецеремониально, как раньше был хиппи, сегодня — хиппи продолжают извиваться в новых формах. Будем надеяться на позитивные изменения.
Эмо VS общество
Российское общество враждебно относится к эмо и другим малоизвестным субкультурам из-за их необычного внешнего вида и предположений о суицидальных наклонностях их участников. Дети-эмо, как правило, испытывали страдания от несчастных любовных романов и занимались саморазрушением, например, играя в «Чайльд Гарольда» и «Печали юного Вертера». Это предвзятое восприятие создало волну необоснованной популярности среди подростковых самоубийств, которые, по всей видимости, объяснялись культурой эмо, которая якобы стала непосредственной причиной этого негативного поведения.
Карина Дуба, тату-мастер и бывшая эмо-героиня, известная под псевдонимом Emodoll, говорит: «Любовь к самоубийству воспринималась как форма романтики. Я бы не стала утверждать, что люди убивали себя. Может быть, были некоторые случаи, но они не были непосредственно связаны с субкультурой.»
К тому же, несовершеннолетние совершали множество правонарушений, включая употребление дешевого алкоголя на «тусовках» и незаконное употребление высококачественных коктейлей на мероприятиях. В прошлом было легче добиться покупки алкоголя для школьников, чем сейчас. Кроме того, отсутствовали ограничения на продажу алкогольных напитков в ночное время.
Властям такая ситуация также не нравилась. В 2008 году в Государственной Думе активно обсуждали необходимость введения законов против «опасных молодежных тенденций». Субкультура эмо была определена как одна из таких тенденций. Консервативно настроенные политики намеревались контролировать нишевые сайты и форумы, а также ресурсы, относящиеся к скинхедам. В крупных городах России начали вспыхивать молодежные протесты.
Система образования также была возмущена стилем детей эмо. Учителя часто жаловались на внешний вид своих учеников, одетых в неформальный стиль. Для них это доставляло неудобства при взаимодействии с учениками, которые использовали тяжелый макияж, яркие серьги, темный лак для ногтей и демонстративное неуважение к школьной форме.
Субкультуры стали объектом особого внимания после резонансного случая в 2009 году, когда в Санкт-Петербурге готы зверски убили и расчленили девушку, не принадлежащую к их субкультуре, по имени Карина Будучян. Трагедия вызвала шквал критики к субкультурам со стороны СМИ. Готы были обвинены в сатанизме и оккультизме, а эмо и все остальные — в аморальном образе жизни. Однако по состоянию на 2010 год споры утихли, а сама субкультура эмо оказалась в упадке.
Сериал «Школа» Валерии Гай Германики, который вышел в эфир в 2010 году, попытался подлить масла в огонь, делая акцент на проблемах молодежной субкультуры. Скорее всего, это было практически последнее упоминание эмо в телевидении и СМИ в целом. А после 2010 года от эмо фактически не осталось и следа.
Зуммеры обращаются к прошлому по другой причине, говорит Майкл Панковски, основатель Crimson Connection, консалтинговой фирмы, изучающей потребности поколения Z. Люди, не знающие жизни без интернета, переносятся в более простое время, когда зависимость людей от интернета была не такой сильной.
Юлия Тагирова
Маркетолог, 26 лет
«Все, что происходило в моей юности, было бесценным опытом».
Для меня субкультура — это всего лишь термин из социологии. Когда мне было 11 лет, я стала увлекаться музыкой, которую не слушали мои одноклассники. Не знаю, что на меня нашло, но группы Nightwish, Lacrimosa и Evanescence остались на моем компьютере с 2007 года, и что более важно, они по-прежнему занимают значительное место на моем жестком диске. Направление музыки, которое вы выбираете в зрелом возрасте, определяет правила и ритм вашей жизни на долгие годы. Если вы увлекаетесь роком и его поджанрами — вы меланхоличный подросток, мечтающий о чем-то большем. Если вам нравится рэп, вы, скорее всего, проводите время на улице в компании сомнительных личностей. Или, если в 14 лет вы уже поете «splashing blue» группы The Boys, то, вероятно, вам предстоит оказаться в компании самоубийц в ближайшем будущем. Будь то зарубежная или местная попса, это те самые «нормальные» дети, которые с гордостью говорят: «Мы нормальные!». Так уж получилось, что я не вписываюсь в эту норму. Слушая группу за группой, я поняла, что со мной явно что-то не так. Мне нравился готичный рок. Мои одноклассники этого не понимали, мои родители не понимали, и меня было не вернуть в их привычный мир. Я без усталости читала Гарри Поттера и романы Анны Райс, что только укрепляло мой готический образ. В 14 лет я начала носить тяжелые украшения, такие как футболки со стразами, темные тени для век и красить ногти в черный цвет.
Не было сложно найти моих единомышленников: я знала, что вся неформальная молодежь проводит время в центре Казани. У памятника Шаляпину, который мы просто звали «шляпа», я познакомилась с готами, панками, рокерами и ролевиками. Мы проводили время вместе, играя на гитарах, поя и просто веселились — наше счастье не знало границ. Существует много стереотипов о нас, готах, например, что мы депрессивные и угрюмые, злые как Цербер, и что мы поклоняемся Сатане, пьем кровь по православным праздникам, что якобы является нашей традицией. Но это мягко говоря не так. Мы были просто хорошими детьми, не занимавшимися ничем противозаконным. На самом деле, между сатанистами и готами есть различия. Друзья, пожалуйста, не ставьте меня на одну полку с теми, кто приносит жертвы в четверг, с любыми и теми, кто лицезреет соседей и кривят языки, когда слышат, что очередной каннибал совершил злодеяние в новостях. Мы не такие, как они.
В Казани, в отличие от больших городов, очень настойчиво проявлялась реакция на подготовку. Когда мы шли по улицам, некоторые люди останавливались, показывали на нас пальцем и кричали: «Безбожники». Я не обиделась, наоборот, ощущала восторг. Ведь что нужно 15-летнему ребенку для счастья? Выделиться из серой толпы и наконец-то быть замеченным кем-то. Школьные оценки тогда не были для меня важны. Я была абсолютным студентом, но никогда не позволяла школе затмить моё саморазвитие. Я была максимально раскрыта, начала писать стихи и мечтала создать свою рок-группу, что в настоящее время постепенно осуществляется.
В обществе существует мнение, что готы любят проводить время на кладбищах и увлекаются магией. Вы можете спросить любого: «Что ассоциируется у вас с готами?» — и вам ответят: «Надгробные камни». Что касается колдовства, то я не могу с уверенностью сказать, что это правда. Меня и моих друзей не интересовали ни черные, ни белые, ни розовые rтехнологии. Но кладбище, да — это была моя отдушина, там царила атмосфера покоя и умиротворения. Мне нравились казанские кладбища, поскольку там можно черпать вдохновение. Мы не мародерствовали, не бездельничали, мы просто ходили и смотрели на тех, кто уже покинул этот мир.
Яна Нарыжная
Студент, 20 лет
Для меня субкультура — это группа людей, объединенных несколькими факторами: музыкальные предпочтения (я не считаю геймеров и поклонников аниме субкультурой; это нечто большее, так что я концентрируюсь именно на музыке), их отношение к жизни и, вероятно, что самое важное — их внешний вид. Обычно субкультура бросает вызов моде большинства. Что сейчас в моде? Дискотеки, поп-рок и красивые ребята? Возьмите панк-рок, добавьте драйв и грайнд, и металхэды покажут вам, что любовные баллады могут быть как нежными, так и жестокими одновременно.
В начале 2000-х годов готик-рок стал достаточно популярен в России в качестве противовеса легким поп-композициям, а затем последовал в направлении эмо с музыкой и текстами на глубокие и несколько мрачные темы о смысле жизни (или его отсутствии, разумеется). Я считаю, что именно в этом и заключается важность субкультур для общества — они дают людям шанс дистанцироваться от обыденного, если оно им не вполне комфортно. Субкультуры делят культуру на разнообразные слои.
«Относить себя к субкультуре только по стилю одежды — это признак наигранности.»
Когда мне было около 15 лет, я нашла публичный форум «Верните мне мои 2007-е» на Вконтакте. На тот момент он был небольшим, с десятью или двадцатью тысячами участников, и его название еще не стало обиходным словом. В то время я увлекалась более агрессивной и эмоциональной музыкой, и хотя знание стиля все еще оставляло желать лучшего (это немного и не изменилось с тех пор), я считала себя поклонницей панка. Но обычные панки, как правило, довольно веселые ребята, а я была тем человеком, который предпочитал грустить, уходя в себя, рисуя печальные картины на полях своих тетрадей и так далее. Оказалось, что культура эмо была ближе всего к моему отклику: музыка вызывала восхищение, так как она точно совпадала с моими мыслями о «несправедливом мире», и я интересовалась любой формой бодимода (экстремальная форма самовыражения, заключающаяся в изменении собственного тела подручными средствами — прим. Enter) не только даже с первого курса университетского обучения. Мне стали интересны такие группы, как Amatory, Jimmy Eat World, Silverstein и прочие.
Если оставить в стороне изменения во внешности (если хочешь быть «непокорным эмо», нужно заботиться о своем облачении, не так ли?), мои нынешние увлечения возникли в значительной степени под влиянием эмо-культуры: я занимаюсь эксцентричным пением, рисую персонажей с неформальной внешностью, которые, кстати, до сих пор меня вдохновляют. Что касается клише: шутки про самоубийство — мои любимые.
Мой бывший парень совершенно не понимал меня: он постоянно высмеивал мой внешний вид, а мои жизненные планы его сильно раздражали. Он был склонен к дракам и оскорблениям, делающим акцент на клипе Amatory, что было банально, потому что он не понимал, и поэтому он никому не должен нравиться. Знаете, есть люди, которые не могут или не хотят принимать чужую точку зрения, и с этим ничего не поделаешь. В какой-то момент я поняла, что так продолжаться больше не может, и решила закончить эти отношения. В результате теперь я счастлива, занимаюсь любимым делом, учусь на желанном курсе и как никогда довольна тем, что вижу в зеркале.
Наши встречи проходили в трех местах: на верандах (это классическая черта неформалов 2000-х годов), на улице и у друзей. Не было каких-то особых мест; люди собирались вместе, и это было важнее места. Сегодня даже те, кто по-прежнему называют себя эмо, могут «встретить» друг друга («встречаться», так сказать) для совместных прогулок.
Но, по моему опыту, готы, у которых есть дети, являются ответственными родителями. Единственная проблема заключается в том, что готы-инвалиды иногда испытывают трудности в общении с учителями из-за задержек.
«Ностальгия — это убежище»
В начале 2022 года Кристин Батчо, американский психолог и профессор колледжа Le Moyne, анализировала, с чем связано возникновение столь сильного интереса молодежи к стилям 90-х и 2000-х годов. Она объяснила это неблагоприятными экономическими условиями: например, пандемией коронавируса, которая привела к социальной изоляции и снижению уровня жизни.
Такие трудности часто способствуют тому, что люди вспоминают моменты, когда они не испытывали стресса и больших разочарований. Ностальгия — один из способов переживать трудные времена.
Многие молодые люди, особенно те, кто сталкивается с финансовыми трудностями, испытывают опасения, смогут ли они выполнить свои финансовые обязательства, такие как оплата аренды или обучение, особенно во времена экономического спада. «Ностальгия может стать убежищем, когда люди обращаются к чувству комфорта, безопасности и любви, которые они испытывали в прошлом», — отметила Батчо. Для многих это время — их детство и юность.
Зуммеры обращаются к прошлому по другой причине, говорит Майкл Панковски, основатель Crimson Connection, консалтинговой фирмы, которая изучает потребности Поколения Z. Люди, не знающие жизни без интернета, воспринимают настоящее как менее запутанное, чем их подростковые годы, когда зависимость от сети ещё не достигла таких масштабов.
Да, мы любим интернет, но пандемия оказала значительное влияние на социальное взаимодействие, и цифровая среда часто становится тем, что у нас есть. По этой причине многие ностальгируют по времени, когда это еще не завладело всем.
Журналист Хиллари Хоффауэр поразился иронии в том, что поколение Z создает свои ностальгические связи через интернет, желая при этом простоты, беззаботности и гедонизма. Модные стили из предыдущих десятилетий стремительно расползаются по социальным сетям. Их характерные черты включают эстетику полароидных фотографий, отсутствие «идеальных» лиц, измененных пластической хирургией, и фильтрами, отказ от тщательно подготовленных поз и продуманных интерьеров, отличающие «Инстаграм» 2010-х годов (социальная сеть, запрещенная в России и принадлежащая корпорации «Мета», которая считается экстремистской и запрещена в России).
Похожие фотографии можно найти, например, на страницах американской певицы Billie Eilish и Willow Smith, дочери актера Уилла Смита. Селфи подростка без макияжа, с закатывающимися глазами или в слезах, размытые фотоснимки, сделанные на фоне тумана — атмосфера снимков иногда оказывается более важной, чем детали, на которые направлялся фотокамера.
Любовь до гроба
Поклонникам эмо-музыки предлагается снять браслеты, которые когда-то скрывали их шрамы, и надеть старые узкие джинсы. В октябре следующего года в Лас-Вегасе пройдет недельный фестиваль с броским названием «Когда мы были молодыми», в котором должны выступить известные поп-панк и эмо-группы последних двух десятилетий. В числе ожидаемых головных номеров — Paramore и My Chemical Romance, за ними последуют такие желанные гости, как Avril Lavigne, Bright Eyes, Bring Me the Horizon и A Day to Remember, а также молодые исполнители вроде Yungblud и Machine Gun Kelly (настоящее имя Колсон Бейкер).
Отношения последнего с американской актрисой Меган Фокс получили широкое внимание, в значительной степени из-за своей эмо-эстетики. «Это весело, это разжигает страсть. Я не хочу, чтобы люди думали, что мы идеальны. Не хочу сказать, что мы живем в грустной сказке, — описал ее Бейкер.
Рэпер сделал попытку самоубийства, презентовав своей девушке кольцо на палец, оформленное так, будто это шипы, и если она попытается его снять, то будет испытывать боль. «Любовь приносит страдания», — заключил музыкант, с чем может согласиться любой «настоящий» эмо. Но влюбленные решили не останавливаться на этом, и во время помолвки выпили капли крови друг друга.
Не думайте, что мы сошли с ума и пьем кровь друг друга из чаши. Мы просто пили несколько капель для ритуальных нужд.
Творчество Machine Gun Kelly точно насыщено эмоциональными отсылками: «Она красится перед зеркалом в спальне / Носки в сеточку и пара черных ботинок / Ее нос полон сигаретного дыма / Полумертвая, но все равно так красива / Она монстр, замаскированный под норму / Я влюблен в минтауну-эмо», — звучат некоторые строки его песни Emo Girl, написанной в соавторстве с Уиллоу Смит, первоклассной интерпретаторшей, которая популяризировала стиль эмо в поп-культуре.
В свою очередь, Серена Ли, преподаватель моды в Лондонском колледже современного искусства, также обратила внимание на связь между музыкальной сценой и одеждой. «Сегодняшние звезды эмо, такие как певицы Уиллоу Смит и Билли Айлиш, были вдохновлены прежними исполнителями эмо, к числу которых относятся Аврил Лавин и Хейли Уильямс из Paramore», — пояснила она. Более того, Ли заметила, что особенности молодежной субкультуры привлекли внимание крупных брендов.
Дома моды Schiaparelli и Celine продемонстрировали прогрессивные образы эмо в рамках своих показов 2022 года. Будущее стиля эмо выглядит многообещающим и многообещающим.
Однако следует уточнить, что это явление объясняется не только цикличностью моды, но и трагическими событиями мирового масштаба. По словам Ли, тенденции всегда возвращаются, но на этот раз миру предстоит восстановиться после последствий карантина, его конфликтов, а также изменения рыночной структуры. Перспективы для следующего поколения будут сложными, заключает она.
При этом Ли подметила, что новый стиль эмо становится более ярким: ногти радуют окружающих своим разнообразием, зауженные джинсы и штаны с широкими штанинами, яркие прически, платья на бретельках, надетые поверх простых белых футболок, а также аксессуары с шипами. «Заканчить образ можно легким винтажным пиджаком oversize в сочетании с черными Birkenstocks, модифицированными ортопедическими сандалиями, или классическими кедами Converse,» — добавляет она.
